(no subject)
Английский, как кубики лего, если даже кто-то соберет предложение криво, интуитивно догадываешься что должен был получиться дом или будка. Простой, слова короткие, с произношением возможно не так изи. Но у корпоративного английского есть один существенный недостаток - неродной он никому кроме хозяев. Сижу я на конференции и слушаю как филиппинец, талантливый программист, физически страдает пытаясь выразить мысль. Его речь похожа быструю езду на телеге по кочкам. Ни черта не разберешь. Всем так неловко, как будто мы вынуждены пытать ученого попавшего к нам в плен. Он такой безобидный, а мы в него паяльником. И он бы нам выдал все секреты, но не знает как. Хочешь не хочешь, а знание языка дает привилегии и люди естественно ими пользуются. Колонизаторы теперь не нуждаются в оружии против туземцев, их положение уже по факту рождения выше, они платят и, что еще более важно, все сакральные знания теперь на их языке.
Я это прочувствовал еще в молдавской сср, в школе. Молдаване - тупые, так повторяли за взрослыми дети инженеров присланных из великой руси, сами, конечно, они бы до такого не додумались. Селяне и правда не блистали ни элементарными навыками гигиены, ни выдающимися способностями к науке, но высокомерие 'старшего брата' перечеркивало все достоинства принесенной цивилизации, хотя и той цивилизованности там было не ахти сколько, что наглядно обнажил второй исход евреев. Однажды в гости к отцу приехал настоящий русский, Николай из Дзержинска. Высокий, широкий, бородатый, добродушный слесарь с голубыми глазами, который дегустируя спирт лишь немного морщился. От него кажется пахло березой и елью. Привез мне в подарок дубовые нунчаки, из-за тренировок с которыми погибали ниндзя. Он очень удивлялся тому, что везде все говорят на русском, он воображал, что почувствует себя как за границей, другая республика как-никак, но язык жестов не пригодился.
Теперь история повторяется уже по английски. Но высокомерие я встречаю редко, чаще это любопытство и даже некоторое сочувствие. Не виноват филиппинский разраб, что чьи-то каравеллы много поколений назад оказались быстрее домашних рыбацких лодок. И с этим ничего не поделать. В восточной европе стоит заговорить по английски и к тебе меняется отношение будь ты хоть в спортивном костюме заправленном в туфли. С девами работает на ура, акцент только нужно натренировать. Французы с немцами, вопреки стереотипам, не страдают англофобией, но говорят уже на равных, а испанцам с итальянцами традиционно пофигу. А русский незаслуженно забывается, к сожалению. Не раз попадались люди, которым хотелось бы расшифровать кириллицу и которые просили что-нибудь сказать на могучем. Запоминают правда только самые короткие слова.
Прекрасное принесло почтой: нет лучшей иллюстрации глобализации, когда в чешской больнице словацкий доктор с украинской медсестрой хотят поставить вьетнамцу русскую прививку, привезенную польской фирмой из венгрии против британской мутации вируса, который родился в китайском ухане, но не могут, потому что брюссель против.
Я это прочувствовал еще в молдавской сср, в школе. Молдаване - тупые, так повторяли за взрослыми дети инженеров присланных из великой руси, сами, конечно, они бы до такого не додумались. Селяне и правда не блистали ни элементарными навыками гигиены, ни выдающимися способностями к науке, но высокомерие 'старшего брата' перечеркивало все достоинства принесенной цивилизации, хотя и той цивилизованности там было не ахти сколько, что наглядно обнажил второй исход евреев. Однажды в гости к отцу приехал настоящий русский, Николай из Дзержинска. Высокий, широкий, бородатый, добродушный слесарь с голубыми глазами, который дегустируя спирт лишь немного морщился. От него кажется пахло березой и елью. Привез мне в подарок дубовые нунчаки, из-за тренировок с которыми погибали ниндзя. Он очень удивлялся тому, что везде все говорят на русском, он воображал, что почувствует себя как за границей, другая республика как-никак, но язык жестов не пригодился.
Теперь история повторяется уже по английски. Но высокомерие я встречаю редко, чаще это любопытство и даже некоторое сочувствие. Не виноват филиппинский разраб, что чьи-то каравеллы много поколений назад оказались быстрее домашних рыбацких лодок. И с этим ничего не поделать. В восточной европе стоит заговорить по английски и к тебе меняется отношение будь ты хоть в спортивном костюме заправленном в туфли. С девами работает на ура, акцент только нужно натренировать. Французы с немцами, вопреки стереотипам, не страдают англофобией, но говорят уже на равных, а испанцам с итальянцами традиционно пофигу. А русский незаслуженно забывается, к сожалению. Не раз попадались люди, которым хотелось бы расшифровать кириллицу и которые просили что-нибудь сказать на могучем. Запоминают правда только самые короткие слова.
Прекрасное принесло почтой: нет лучшей иллюстрации глобализации, когда в чешской больнице словацкий доктор с украинской медсестрой хотят поставить вьетнамцу русскую прививку, привезенную польской фирмой из венгрии против британской мутации вируса, который родился в китайском ухане, но не могут, потому что брюссель против.